Том 15. Калужский областной художественный музей

А. О. Карелин Портрет Н. И. Васильева.


Дом Н. И. Васильева. Арх. П. И. Гусев. 1832 г.
Калуга, ул. Дзержинского, 81.
Здесь с 1918 по 1927 г. располагался
Калужский художественный музей.
Фотография из научного архива КОХМ

Калужский областной художественный музей своим созданием в июне 1918 г. обязан бескорыстному дару калужского коллекционера и мецената Никанора Ивановича Васильева. На основе его завещания, составленного в декабре 1905 года, Калуге в лице земства передавались художественная коллекция, капитал в банке и дом для создания в нем художественного училища и при нем художественного музея. «Вместе с домом и землею завещаю находящиеся в доме художественные предметы, а именно: картины, мраморные и бронзовые статуи по особо мною составленной описи, которые должны послужить к устройству художественного музея и при нем художественно-промышленных классов».

Для организации музея передавалась коллекция, которая включала 77 произведений живописи и графики русской и ряда западноевропейских школ, мраморную и бронзовую скульптуру (11) и фарфоровую пластику (3) — всего 91 произведение, а также небольшую библиотеку по искусству. Характер собрания отражал вкус и возможности собирателя. Почти половину живописных работ составляли произведения художников русской школы: И. К. Айвазовского, А. П. Боголюбова, Л. Ф. Лагорио, И. И. Шишкина, Н. Н. Дубовского, В. Е. Маковского, И. М. Прянишникова и др. Западноевропейская часть собрания включала произведения итальянских, французских, голландских, бельгийских, немецких художников и скульпторов XVI-XIX вв., среди которых были произведения таких авторов, как К. Чиньяни, Ж. Р. Браскасса, Э. Ф. В. Делакруа, Р. ван Тройен, Н. Ланкре (?), Ж. Ф. Ж. Свебах, Э. М. Балле, и ряда других. Из всего завещанного это было самым ценным даром городу.

Содержать художественно-промышленное училище и музей следовало на проценты с завещанного капитала, заключавшегося в ценных бумагах: закладных листах Московского и Нижегородского земельных банков на общую сумму 76 тысяч рублей и билетах четырехпроцентной государственной ренты на номинальную сумму 140 тысяч рублей. Дом с флигелями был оценен на сумму 20 тысяч рублей. Все это должно было обеспечить безбедное существование училища и музея.

Н. И. Васильев умер 5 марта 1917 года в возрасте 84 лет. Калужская губернская земская управа в соответствии с установленным порядком судопроизводства только 9 (22) ноября 1917 г. была введена во владение завещанным имуществом и могла приступить к организации училища и музея. Но ход исторических событий все изменил. После установления в Калуге советской власти дом и коллекция, которые уже были собственностью города в лице земства, были национализированы, как и капитал, предназначенный на содержание училища и музея. После 1917 г. воля покойного ничего не значила, а из всего задуманного Н. И. Васильевым только одному суждено было осуществиться: его собрание и дом послужили основанием для создания в Калуге художественного музея. Он был открыт для публики 12 июня 1918 г. под названием «Советская картинная галерея», где экспонировались произведения из коллекции Н. И. Васильева. Эта дата считается днем основания Калужского областного художественного музея.

Открытие галереи с произведениями русской и западноевропейской живописи, графики и скульптуры было знаменательным событием в культурной жизни города. Для провинциальной Калуги тех лет открывшийся музей в доме Н. И. Васильева стал калужскими «Третьяковкой» и Эрмитажем одновременно. Здесь многие калужане впервые смогли познакомиться с русской и мировой художественной классикой, для многих галерея стала окном в мир искусства.

В октябре 1918 г. в Калуге был создан в составе губернского отдела народного образования подотдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины, народного быта и природы (губмузей). Он занимался обследованием особняков Калуги и дворянских имений Калужской губернии и вывозом культурных ценностей из них. Вывозимые художественные, исторические и книжные ценности поступали в Калужское отделение музейного фонда, которое находилось в ведении губмузея, а затем им распределялись между музеями города.

Поступления из губмузея стали основным источником пополнения собрания музея с октября 1918 г. по апрель 1922 г. Наибольшее количество произведений искусства поступило из имений «Железняки» князей Голицыных (портреты К. В. Барду и И. Б. Лампи-старшего); «Грабцево» князей Кантакузенов (западноевропейская живопись и скульптура); «Борятино» князей Горчаковых (западноевропейская живопись и графика); портреты из имений «Полотняный Завод» Гончаровых, «Нижние Прыски» Кашкиных и ряда других имений. Из имения «Степановское», принадлежавшего Е. П. Ярошенко, невестке известного художника Н. А. Ярошенко, поступила ценная коллекция русской и западноевропейской живописи, собранная владельцами, в том числе и 10 произведений самого Н. А. Ярошенко. Всего из калужских усадеб поступило 135 произведений русской и западноевропейской живописи, скульптуры — 20, бронзы — 36, рисунков и акварелей русских и иностранных художников — 88, гравюр — 589, фотографий, литографий — 1371, фарфора — 108. Наиболее ценная в художественном отношении коллекция западноевропейской оригинальной и печатной графики поступила из имения князей Горчаковых «Борятино» . Вместе с произведениями искусства в музей поступали книги, альбомы, художественные журналы из усадебных библиотек. Значительные по своему составу и количеству были библиотеки в имениях «Пройдево» Булычовых, «Полотняный Завод» Гончаровых, «Степановское» Ярошенко, «Ильинское» Остроградских. Поступления из этих библиотек сформировали собрание научной библиотеки музея, которое в 1922 г. насчитывало 635 русских и западноевропейских изданий по искусству .

В 1918-1920-е гг. в музей поступило несколько портретов из собрания знатного польского рода Немцевичей, которое было вывезено в 1915 г. из их имения «Скоки» Гродненской губернии в связи с началом Первой мировой войны и после революции осталось в Калуге.

В 1920 г. из Калужского отделения музейного фонда губмузеем были переданы 32 рисунка и акварели, среди которых были работы как знаменитых, так и неизвестных западноевропейских авторов XVII-XVIII вв. В их числе были работы из коллекции князей Горчаковых, а также собранные губмузеем из других имений Калужской губернии и особняков города. Последнее поступление художественных ценностей из губмузея было в апреле 1922 г. в связи с ликвидацией музейного

Городская усадьба Золотаревых-Кологривовых.
Начало XIX в.
Здесь с 1918 г. располагается
Калужский областной краеведческий музей.
Современный вид


Флигель городской усадьбы Золотаревых-Кологривовых.
Начало XIX в. Здесь с 1927 по 1969 г. находился вначале
художественный отдел Калужского государственного
областного музея, затем Калужский областной
художественный музей. Снимок 1947 г. Фотография
из собрания МУАР. Коллекция МРА. № 13790


Первая выставка произведений калужских художников.
1923 г. Вид части экспозиции в помещении
художественного музея (дом Н. И. Васильева).
Фотография из научного архива КОХМ

фонда, когда в музей поступила оставшаяся часть хранившихся в нем произведений живописи и графики из частных собраний г. Калуги и дворянских имений Калужской губернии.

Важным источником пополнения собрания музея в 1920-е гг. стали поступления из ГМФ, а затем из фондов ГТГ. В 1919 г. из ГМФ по решению провинциального отдела музеев Наркомпроса поступило 16 живописных и графических произведений: это были этюды, эскизы, карандашные рисунки, офорты Г. Г. Мясоедова, А. В. Средина, К. А. Коровина, Е. С. Кругликовой, В. Д. Фалилеева и ряда других художников.

Одним из наиболее значительных поступлений была передача из ГМФ в мае 1925 г. 32 произведений русской и современной авангардной живописи и графики. Это были картины, акварели и рисунки таких выдающихся художников, как А. Н. Бенуа, С. А. Виноградов, А. В. Лентулов, П. И. Петровичев, М. В. Добужинский, Г. Б. Якулов, и ряда других.

В 1928 г. в музей для пополнения собрания русского искусства были переданы 15 произведений русской живописи и графики из Государственной Третьяковской галереи, в том числе этюды И. И. Левитана, офорты и рисунки И. И. Шишкина, М. А. Врубеля, четыре этюда В. Э. Борисова-Мусатова, пастель Н, К. Рериха, картины К. А. Коровина и В. Д. Поленова. В 1929 г. в музей были переданы из фондов ГТГ 42 работы Д. А. Щербиновского .

Значительно пополнилось собрание произведений западноевропейской живописи музея в 1934 г. Из фондов Эрмитажа были переданы 18 картин итальянских, голландских, фламандских, английских художников, в том числе произведения П. Кальяри, Я. Веникса, Ф. Франкена I, Д. ван дер Лиссе, Дж. Доу и ряда неизвестных художников.

Городская усадьба Золотаревых-Кологривовых. Внутренний двор. Начало XIX в.
Вид усадебного двора со стороны колоннады. В центре видно главное здание усадьбы, которое занимал Калужский краеведческий музей; слева видна часть флигеля, где находился Калужский городской художественный музей. Во время оккупации в главном здании усадьбы располагался вначале штаб 13-го армейского корпуса, затем комендатура. Во флигеле было общежитие для солдат. Снимок 1930 г. Фотография из собрания МУАР. Коллекция ГУОП. № 2529


Ящики с маркировкой "Gen. Kdo. XIII А. К. Nurnberg", предназначавшиеся для вывоза произведений искусства из собрания музея в Нюрнберг, в помещении художественного музея.
Съемка Н. М. Маслова в первые дни после освобождения Калуги. Январь 1942 г. Фотография из личной коллекции И. Д. Белова


Н. М. Маслов рядом со спасенными им картинами из собрания музея, предназначенными для вывоза в Нюрнберг.
Снимок сделан Н. М. Масловым методом автоспуска в первые дни после освобождения Калуги. Январь 1942 г. Фотография из личной коллекции И. Д. Белова


Часть экспозиции отдела русского искусства. 1938 г.
Номерами отмечены картины, утраченные во время оккупации г. Калуги в 1941 г. 1. Н. А. Ярошенко. Старик-пастух. 1892 г. 2, Рябков. Копия с картины И. Е. Репина "Бурлаки на Волге?". 3. В. А. Голынский. Рыбная ловля. 4. В. Е. Маковский. Голова старика. Этюд. 5. А. И. Мещерский. Марина. 1865 г. 6. И. К. Айвазовский. Лунная ночь на море. 1852 г. 7. Л.-А. Л. Поплавский. У берега (?). 8. Картина не установлена. Воспроизведена с фотографии из архива КОХМ.


Внутренний вид одного из залов художественного музея после освобождения Калуги.
Снимок сделан Н. М. Масловым в первые дни после освобождения Калуги. Январь 1942 г. Фотография из личной коллекции И. Д. Белова


Дом Кричевского. Главный фасад. Начало XIX в.
Снимок января 1942 г. Здание не сохранилось. Фотография из собрания МУАР. Коллекция Г. № 666

В 1927 г. музей, ставший в 1924 г. отделом Калужского государственного областного музея, из дома Н. И. Васильева был переведен во флигель городской усадьбы Золотаревых–Кологривовых. В 1929 г. Калужская губерния была упразднена, а ее территория была распределена между Московской областью и западными областями. В 1934 г, Калуга вошла на правах районного центра в состав Тульской области.

В 1939 г. художественный отдел был снова преобразован в самостоятельный музей, но оставался во флигеле усадьбы Золотаревых — Кологривовых, в главном здании которой находился краеведческий музей. Воссоздание музея способствовало расширению его собрания. В этом же году был создан отдел советского искусства, коллекция которого начала складываться еще в начале 1920-х гг. Одним из источников ее формирования были выставки калужских художников, которые устраивались в музее почти ежегодно начиная с 1923 г., лучшие работы с них приобретались музеем. В 1925 г. к ним добавились произведения современных русских художников, созданные в первые годы советской власти, которые были переданы из ГМФ. После создания отдела советского искусства музей начинает активно приобретать произведения современных советских художников, прежде всего работы, отмеченные художественной критикой, таких художников, как И. А. Соколов (№ 127, № 128), Н. А. Павлов (№ 120), и ряда других авторов. Иным источником пополнения этой коллекции были дары как калужских, так и других современных советских авторов.

В 1939 г. в Калужском городском художественном музее было три отдела: русского искусства XVIII-XX вв., советской живописи и графики, отдел западноевропейского искусства XVI-XIX вв. На 1 октября 1941 г. оно включало: произведений русской живописи — 173, советской живописи — 50, западноевропейской живописи — 103; скульптуры русской — 24, скульптуры западноевропейской — 32; графики 1362, в том числе русской оригинальной графики 61, советской печатной и оригинальной графики — 164, западноевропейской оригинальной и печатной графики — 1165; произведений декоративно-прикладного искусства — 219, Собрание библиотеки в октябре 1940 г. состояло из 404 изданий (779 томов) книг, альбомов и журналов на русском, немецком, французском, итальянском и английском языках. Приведенные цифры показывают, что музей обладал небольшим, но ценным собранием. Находившиеся в нем произведения живописи и графики позволяли довольно полно показать развитие русского и западноевропейского искусства XVI-XX вв., музей мог проиллюстрировать на примере произведений из своих коллекций различные художественные направления и стили в искусстве

Конечно, Калужский художественный музей, как и все советские музеи, за время своего существования имел и потери. Несколько наиболее ценных работ в 1920-1930-х гг. были изъяты в музейный фонд, несколько картин и эскизов переданы в Боровский музей Калужской области.

В 1928-1934 гг. государством проводилась акция по реквизиции художественных ценностей из музеев страны. В феврале 1930 г. «ударная бригада НКП» отобрала шесть лучших произведений из собрания музея. В это число попали следующие произведения: бронзовая статуэтка Вольтера Ж. А. Гудона (№ 35/21), отлитая П.Ф. Томиром по поручению автора для русской императрицы Екатерины II. После продажи ее с аукциона в 1852 г., устроенного по инициативе Николая I, она была куплена графом А. П. Шуваловым. Затем в качестве приданого за его дочерью редукция1 перешла к Н. И. Булычову, предводителю калужского дворянства. Из собрания графов Шуваловых происходила картина А. Ватто «Пейзаж с водопадом» 1715 г.(№ 199/ 843). Были отобраны для продажи копия с картины Рембрандта «Ночной дозор» неизвестного голландского художника XVII в. (№ 200/ 306), рисунок неизвестного немецкого художника XVI в. (№ 266/14), которые происходили из коллекции князя С. Д. Горчакова. Из коллекции Н. И. Васильева —пастельный портрет графини М.-Ж. Дюбарри французского художника XVIII в. Ж. Жули (№ 32/54), а также альбом гравюр (№ 338). В ноябре 1930 г. эти произведения были вывезены в Москву в антикварный экспортный фонд. Позднее картина А Ватто оказалась в собрании Эрмитажа (ГЭ. № 7766), а местонахождение остальных произведений неизвестно.

Самый сильный урон собранию музея нанесла Великая Отечественная война. Калужский областной художественный музей входит в число наиболее пострадавших музеев России во время немецко-фашистской оккупации, так как он потерял одну треть своего собрания.

В первый месяц войны музеи еще работали, но в сентябре 1941 г. с приближением фронта оба музея (художественный и краеведческий) были закрыты для посещения, экспонаты были упакованы в ящики и подготовлены к эвакуации. Собрание музея, несмотря на все усилия сотрудников, эвакуировать не удалось. Сотрудник художественного музея Николай Михайлович Маслов в своих воспоминаниях писал, что за три дня до занятия города немецкими войсками, когда началась спешная эвакуация, два музея, краеведческий и художественный, просили хотя бы один вагон на два музея для вывоза самого ценного, но в последний момент им было отказано. «Все было оставлено на произвол судьбы», — так оценил тогдашнее трагическое положение музея Н. М. Маслов. Советские и партийные органы, руководившие эвакуацией, не приняли должных мер к спасению культурных ценностей из собрания калужских музеев, которые являлись национальным достоянием.

Судьбу музея в период оккупации разделил научный сотрудник художественного музея Николай Михайлович Маслов (1890-1967), который был свидетелем происходивших в нем событий. С июля 1941 г. в связи с призывом в действующую армию директора музея М. М. Днепровского на него были возложены его обязанности. Именно ему музей обязан многими сохраненными произведениями. Находясь в сложном положении, иногда с риском для жизни, он делал все, что мог. В последующих своих отчетах и воспоминаниях он описал положение музея в этот период, утрату многих произведений искусства .

Оккупация Калуги продолжалась 79 дней — с 13 октября по 30 декабря 1941 г. В первый же день после захвата города, 13 октября 1941 г., помещения обоих музеев, располагавшихся в одном из лучших зданий города, памятнике архитектуры начала XIX в. — городской усадьбе Золотаревых — Кологривовых, были заняты немецкими войсками. Вначале здесь расположился штаб 13-го немецкого армейского корпуса из состава 4-й полевой армии 4-й танковой группы, войска которой захватили Калугу. С 1 ноября, после ухода штаба в связи с продвижением немцев к Москве, здесь разместилась немецкая комендатура.

17 октября 1941 г., на шестой день оккупации, Н. М. Маслова вызвали в музей для дачи справок и пояснений по собранию музея. Позднее Николай Михайлович писал в своих воспоминаниях об увиденном им в музее: «На хранилище художественного музея висело объявление о том, что находящееся там имущество конфисковано». Вот что он увидел в самом помещении музея: «В двух комнатах, служивших хранилищами музейных ценностей и инвентаря, а также в библиотечной комнате царил невероятный хаос: картины, частью сорванные с подрамников, были перемешаны с рамами, с подрамниками и инвентарем. Ящики письменного стола и шкаф были взломаны. В библиотеке многие из книг были сброшены с полок, ценные гравюры западноевропейских мастеров валялись на полу, истоптанные сапогами. Два немецких офицера, находившихся в хранилищах и рывшихся в картинах, потребовали у меня каталог, спросили о некоторых картинах (автор, название) и нагло выставили вон».

По заявлению немецкого командования собрания обоих музеев, художественного и краеведческого, были конфискованы, а сами музеи по указанию городского головы Н. С. Щербачева слиты в один городской музей. Наиболее ценные экспонаты предполагалось вывезти в Германию, а оставшаяся часть фондов обоих музеев передавалась для города на предмет восстановления музея. Эта часть собрания была разделена на четыре группы: I. Картины для города; II. Картины для продажи; III. Предметы, возвращаемые церквям; IV. Рамы (все картины были вынуты из рам). Вся музейная работа велась под непосредственным наблюдением адъютанта комендатуры лейтенанта Кречмера, в ведении которого находилось имущество обоих музеев.

Н. М. Маслова, как он пишет в своих воспоминаниях, <несколько раз таскали в штаб для дачи пояснений о картинах>. Затем городской голова Калуги Н. С. Щербачев предложил ему остаться на своем рабочем месте в музее как хранителю. Ему выдали от местной комендатуры и управы пропуск на право беспрепятственного прохода на территорию музеев. Николай Михаилович Маслов был единственным из сотрудников художественного музея, привлеченным оккупационным режимом для работы в нем. В краеведческом музее в этот период работали двое сотрудников - В. И. Извеков и М. Е. Шереметьева. Еще в первый свой приход в музей после его занятия немецким штабом в октябре 1941 г. Н. М. Маслов заметил три ящика с картинами, отобранными для вывоза в Германию. На каждом из них стояла надпись: <Gen. Kdo. XIII А. К. Nurnberg>. Как следует из надписи на ящиках, находившиеся в них произведения были отобраны, видимо, командующим 13-м армейским корпусом генералом Г. Фельбером для отправки в Нюрнберг, где находилось управление корпусного округа и где жил командующий. Скорее всего, эти произведения предназначались для личной коллекции генерала. Захватив Калугу, генерал пехоты Г. Фельбер со своим штабом расположился в лучшем здании города, где находились два калужских музея. Во флигеле, где помещался художественный музей, оккупанты нашли ящики с подготовленными к эвакуации произведениями искусства, и генерал по праву завоевателя приказал распаковать ящики и отобрал для себя понравившиеся картины. Им были отобраны 16 произведений итальянских, голландских, фламандских, французских художников XVI-XIX вв., в основном натюрморты, пейзажи, религиозные и жанровые картины; а также 233 гравюры и 23 рисунка западноевропейских мастеров. Среди отобранных полотен были и произведения русских художников XIX в.: салонный портрет молодой девушки работы художника А. Н. Мокрицкого, картина неизвестного художника середины XIX в. <У фонтана>, поздний романтический пейзаж Л. Ф. Лагорио, две работы Н. А. Ярошенко - <Курсистка> и <Дама с кошкой>, ню Д. А. Щербиновского и даже пейзаж современного калужского художника В. Н. Левандовского. Отобранные картины были сняты с подрамников и, свернутые в трубку, упакованы в ящики. Как правило, на картинах, отобранных специалистами айнзацштаба к отправке в Германию, ставились инвентарные номера, а произведения, отобранные для вывоза в Нюрнберг, таких номеров не имеют. Все произведения сотрудниками зондеркоманды тщательно упаковывались, а при упаковке этих работ не были соблюдены самые элементарные правила, в результате чего картины сильно пострадали. Отобранные произведения искусства обычно сразу же вывозились. И не в Нюрнберг, а в Вильно, где был сборный пункт и куда свозились культурные ценности из ближайших к Калуге областей, например из Смоленска . А эти хранились в музее, ожидая, когда <новый владелец вспомнит о них и вывезет>. Тот факт, что Калуга выпала из поля зрения сотрудников оперативного штаба А. Розенберга, подтверждается тем, что сохранилась часть инвентарных книг, фотографий, научный архив музея, которые всегда вывозились зондеркомандами вместе с произведениями искусства. Калуга как районный центр не была включена в список советских городов, где имелись художественные ценности. К тому же это был начальный период оккупации СССР, а деятельность зондеркоманд полностью развернулась только к 1942 г., поэтому произведения искусства из калужского музея командующий 13-м армейским корпусом рассматривал как свою <военную добычу>.

Забегая вперед, надо сказать, что когда 20 декабря 1941 г. началось внезапное наступление советских войск, Н. М. Маслов и В. И. Извеков сделали все, что могли в данной ситуации. Три ящика с приготовленными к вывозу картинами задвинули в дальний угол и завалили всяким хламом, чтобы они не попались оккупантам на глаза. Солдаты в спешке отступления не заметили спрятанные ящики, и так благодаря мужеству и находчивости Н. М. Масло-ва и В. И. Извекова удалось спасти и сохранить эти произведения для музея.

Если часть произведений из собрания музея была присвоена немецким генералом, то судьба других произведений была определена немецкой комендатурой. По ее указанию была устроена распродажа произведений из собрания музея. Городской управе было разрешено для пополнения городского бюджета продавать некоторые картины, не имеющие музейного значения, немецким офицерам и солдатам с выплатой ими денег в городскую казну. Цены брали по инвентарным книгам музея и переводили на немецкие марки. По указанию германского оккупационного режима одна немецкая марка приравнивалась к десяти советским рублям. Н.М. Маслову было предложено заняться отбором работ для продажи из части собрания художественного музея, оставленной для города. Как истинный патриот, он поставил себе задачу сохранить по возможности для Калуги как можно больше музейных ценностей, но, несмотря на все его усилия, значительная часть собрания была утрачена. По данным Н. М. Маслова, для распродажи было выставлено произведений из собрания музея на несколько тысяч рублей . В результате распродажи, устроенной оккупационным режимом, были раскуплены фактически за гроши лучшие произведения из собрания музея.

Наибольший интерес у «покупателей» вызвала западноевропейская живопись и графика. В результате были утрачены 48 произведений западноевропейских художников, что составляет почти 50 % от общего количества коллекции западноевропейской живописи. Среди утраченных работ наиболее ценными являются: картина К. Чиньяни, натюрморт неизвестного голландского художника XVII в. (в музее считалась работой Босхарта), полотно Ф. Франкена I «Пир в Кане Галилейской», пейзажи неизвестного художника школы Ваувермана, С. Роза, Э. Ф. В. Делакруа, произведения Д. ван дер Лиссе «Нимфы», Т. Фора «Лошадь в конюшне», Ж. Р. Браскасса «Коровы, коза и собака» и несколько небольших, но типичных для своей национальной школы работ голландских художников XVII в. Среди утраченных произведений были и картины, переданные из Эрмитажа.

Из отдела западноевропейской оригинальной и печатной графики оказались утраченными 22 акварели и рисунка западноевропейских мастеров, в том числе работы А. Турки, П. Поттера, Я. Порселлиса и ряда других, а также 396 гравюр, в том числе 96 — Д. Б. Пиранези, 27 — Ж. Калло, одна гравюра А. Дюрера, две гравюры Ф. Бартолоцци и др. Среди утраченных гравюр было 46 работ, еще не включенных в музейные инвентарные книги. Собрание печатной графики в музее было весьма значительное, но из-за маленького штата сотрудников музея работа по описанию гравюр шла медленно, поэтому среди утраченных произведений оказались еще не прошедшие инвентаризацию.

Сильно пострадал отдел русской живописи. Пропали 42 картины русских художников. Среди утраченных произведений наиболее ценными и значительными в художественном отношении были пейзажи И. К. Айвазовского, В. Д. Орловского, два этюда И. И. Левитана, портрет Н. А. Ярошенко, два этюда Н. Н. Дубовского, два пейзажа И. И. Шишкина, работы В. Д. Поленова, С. А. Виноградова, И. М. Прянишникова, П. И. Петровичева, этюд В. Э. Борисова-Мусатова. В это время были утрачены 13 рисунков русских художников XIX в., в том числе работы И. И. Левитана, В. Д. Поленова, П. П. Соколова, Н. Е. Сверчкова, А. К. Беггрова и др. Пострадал также и отдел советского искусства, откуда пропали 20 работ советских художников. Из собрания скульптуры было утрачено две работы неизвестных авторов, видимо, купленные немецкими офицерами.Если часть собрания зарубежного искусства была распродана, то многие произведения русской и советской живописи и графики просто погибли во время хаоса и беспорядка оккупационного периода, иногда были порваны или затоптаны на полу сапогами, как пишет об этом Н. М. Маслов.

Несмотря на внешне цивилизованную продажу произведений искусства из собрания музея, устроенную немцами, музей в период оккупации фактически подвергся разграблению. Так как штаб немецкой армии, а затем комендатура располагались в музейных зданиях, то многие предметы из собрания музея были использованы для бытовых нужд немецкой армии и комендатуры, солдатского общежития. В частности, коллекция русского и западноевропейского фарфора XVIII-XIX вв. из собрания музея была использована как столовая посуда для солдат, живших в общежитии, которое располагалось в здании художественного музея [57]. В результате было утрачено 103 предмета русского и западноевропейского фарфора, фаянса, хрусталя. В основном это чайные пары (30 ед.), тарелки (36 ед.), рюмки (10 ед.). По свидетельству Н. М. Маслова, часть коллекции фарфора «была расхищена немцами в первый же момент их прихода, главным образом за счет мелких вещей: статуэток, чашек и т.д.». Очень много коллекционного фарфора было просто разбито. Среди утраченных произведений были изделия русских заводов XVIII XIX вв.; часть фамильного сервиза князей Горчаковых, исполненного по их заказу в Париже в живописной мастерской Фейе (№ 564-568); авторские работы мастеров советского фарфора, приобретенные музеем поштучно (по одной чайной паре из разных сервизов) в специализированном магазине (№ 549-552, 558).

В книге Е. В. Кончина описана неудачная попытка Николая Михайловича спрятать часть фарфора в подвале музея под водопроводными трубами. Вначале все шло хорошо, но, когда в морозы трубы замерзли, эти предметы из фарфора были обнаружены солдатами, чинившими водопровод. Фарфоровые чашки они разбили, а статуэтки присвоили и, видимо, поэтому не доложили о своей находке в подвале, что спасло Н. М. Маслову жизнь. Этот эпизод описан Е. В. Кончиным, видимо, со слов В. С. Зотова, который дружил с Н. М. Масловым, так как в воспоминаниях и отчете о работе в музее во время оккупации Н. М. Масловым не упомянут. В этих условиях разграбления музея Н. М. Маслов с риском для жизни пытался хоть что-нибудь спасти.

Пострадала и ценная коллекция мебели XVIII-XIXBB. Она была использована для нужд немецкого штаба, комендатуры и солдатского общежития, часть оказалась поломана, немало мебели пошло на растопку печей. Значительный ущерб был нанесен специализированному музейному инвентарю, в том числе пропало 39 рам, из них — 5 старинных с резьбой XVIII-XIX вв., 14 рам XIX в. золоченых и бронзированных с лепным декором, 3 — дубовые. Ущерб был нанесен научной специализированной библиотеке музея, где было собрано много книг и журналов по искусству, старинных альбомов XVIII-XIX вв. Пропало 64 книги, в том числе ценные издания по искусству XVIII-XIX вв., являвшиеся библиографической редкостью. Оставшаяся часть их была перемешана с библиотекой краеведческого музея. Часть книг из библиотеки была найдена на свалке и возвращена в музей. Частично пострадал научный архив, во время разгрома музея пропала часть инвентарных книг и фотографий. Советские и русские книги, документы архива, видимо, пошли на растопку печей, а западноевропейские издания и альбомы гравюр были вывезены.

Часть экспозиции выставки новых поступлений
музея, на которой видна картина К.Н. Корыгина
"Старик-партизан". 1941 г.
Воспроизведена с фотографии в газете "Коммуна" от 30 января 1941 г., хранящейся в научном архиве КОХМ


Часть экспозиции выставки рисунков и офортов
из собрания музея. 1938 г.
У витрины - заведующий художественным отделом КГКМ М.М. Днепровский. Воспроизведена с фотографии в газете "Коммуна" от 20 апреля 1938 г., хранящейся в научном архиве КОХМ

Сразу же после освобождения Калуги от немецко-фашистской оккупации помещения музея и экспонаты были найдены сотрудниками музеев в следующем состоянии: «...Помещения повсюду засорены всякого рода мусором, грязной бумагой, пустыми бутылками, банками из-под консервов и пр. Стекла в окнах частично выбиты, замки большей частью сломаны. Музейные экспонаты находятся в беспорядочном состоянии, витрины разбиты и стекла разбросаны по полу, много вещей попорчено, перебито, частично расхищено».

Уже 1 января 1942 г. Н. М. Маслов и другие сотрудники приступили к разбору и приведению в порядок фондов разгромленного музея. Сохранившиеся произведения были перемешаны с экспонатами краеведческого музея, что усложняло работу по их разбору. Была проведена полная инвентаризация всего сохранившегося музейного фонда, которая была завершена только к 7 апреля 1942 г. И только к 22 декабря были составлены и поданы в Чрезвычайную государственную комиссию по расследованию злодеяний немецких захватчиков и в комитет по делам искусств при СНК СССР сводные списки произведений искусства, пропавших во время оккупации города. В них зафиксирована утрата произведений живописи — 104 (одно — из собрания ГТГ), графики — 441, скульптуры — 2, фарфора — 916, книг — 64, мебели — 46, предметов специнвентаря (рамы и другое оборудование) — 50. Много произведений искусства, мебели было испорчено и требовало реставрации. Здание музея было повреждено и требовало ремонта. Ущерб, нанесенный музею, исчислялся в общей сумме 179 342 рубля.

В отличие от других музеев России, пострадавших во время немецко-фашистской оккупации и утративших часть своих художественных ценностей, произведения искусства из Калужского художественного музея не были централизованно вывезены ведомством А. Розенберга, а разошлись по частным владельцам в результате фиктивной распродажи и просто грабежа. Наверное, командующий 13-м армейским корпусом, отобрав для себя понравившиеся ему произведения, великодушно разрешил офицерам своего штаба взять картины и для себя. Оставшаяся часть собрания была выставлена на продажу решением комендатуры. Так как документы, фиксирующие факты продаж, не сохранились, то мы не можем установить, какая работа была «куплена», а какая просто взята каким-либо офицером из штаба 13-го армейского корпуса или офицером, служившим в комендатуре и других тыловых частях, находившихся в городе. Но уже сейчас можно назвать несколько возможных владельцев похищенных из музея произведений. Это комендант Калуги майор Ф. Портациус; его адъютант лейтенант Кречмер, в ведении которого находилось имущество обоих музеев; Др. фон Шреттер, начальник хозкоманды комендатуры. Как вспоминал Н. М. Маслов, который занимался разборкой экспонатов музея, ключи от хранилища после окончания работы он сдавал лейтенанту Кречмеру. Придя на следующий день в музей, он снова находил работы лежащими в беспорядке: немцы в его отсутствие рылись среди картин и гравюр, отбирая себе понравившиеся произведения. Это свидетельство Н. М. Маслова подтверждает тот факт, что часть произведений из собрания музея была просто растащена. Если утраченные в период оккупации произведения физически сохранились, то некоторые из них могут находиться в частных коллекциях потомков офицеров 13-го армейского корпуса и офицеров, служивших в комендатуре и в 278-й части оккупационных войск, расположенных в Калуге.

Но одну картину немцы в спешке отступления забыли. Ее нашла и передала в музей владелец квартиры по улице С. Перовской, 33, М. П. Дмитриева, вернувшаяся в освобожденный город 19 марта 1942 г. Как указано в акте приема, ею была обнаружена картина художника Л. Ф. Лагорио «Пейзаж» в золоченой багетной раме, «...оставшаяся после германской оккупации и неизвестно кому принадлежащая».

После освобождения города в течение 1942 г., 1943 г. и первой половины 1944 г. музей находился в состоянии консервации. Наиболее ценные экспонаты, оставшиеся после разграбления музея во время оккупации, в августе 1942 г. были временно эвакуированы в Тулу из-за близости линии фронта, где хранились в Тульском областном художественном музее. Оставшаяся часть собрания музея и библиотека временно находились в запасниках краеведческого музея, так как с 1942 г. помещение художественного музея было занято воинскими частями, а затем — госпиталем и школой. Штат музея был сокращен, оставшиеся сотрудники занимались инвентаризацией, затем культурно-массовой и научно-исследовательской работой.

5 июля 1944 г. была образована Калужская область. В связи с этим изменился статус музея и он стал именоваться Калужский областной художественный музей. В августе 1944 г. музею было возвращено помещение, и началась подготовка к его открытию: ремонт помещений и специального музейного оборудования. В октябре 1944 г. были возвращены из г. Тулы эвакуированные туда произведения из собрания музея. Началась реставрация произведений, промывка скульптуры, подготовка новой экспозиции. Музей вновь был открыт для посетителей 7 ноября 1944 г.. Экспозицию открывал стенд «Разграбление немцами художественного музея», включавший фотографии и комментирующие их тексты, показывавшие тот значительный ущерб, который был нанесен ему немецко-фашистской оккупацией. Снимки были сделаны Н. М. Масловым.

После окончания войны стали появляться сведения о некоторых утраченных произведениях. Так, в 1950 г. в пятом номере журнала «Искусство» была опубликована статья A. И. Замошкина «Произведения русских художников в Польше». В качестве иллюстрации был приведен этюд Н. А. Ярошенко «Старик», в котором директор Калужского художественного музея М. М. Днепровский опознал утраченный во время оккупации этюд Н. А. Ярошенко «Старик-нищий». Теперь он находится в собрании Национального музея в Варшаве. Видимо, он был завезен туда кем-то из немецких офицеров, а после войны найден и передан в музей.

Отдельные произведения, пропавшие во время оккупации, теми или иными путями оказались в частных коллекциях на территории СССР. Так, утраченный во время оккупации этюд И. И. Левитана «Снопы» «всплыл» в 1960 г. на юбилейной выставке произведений И. И. Левитана, проходившей в ГТГ в связи со столетним юбилеем художника. Этот этюд стал собственностью ленинградского коллекционера Б. Н. Грибанова.

Оттиск печати с инвентарным номером Калужского художественного музея


Оттиск печати Калужского губернского подотдела по делам музеев и охраны искусства (губмузея). Воспроизведен с оборотной стороны рисунка из фондов КОХМ.


Оттиск печати библиотеки князей Горчаковых из имения "Борятино". Воспроизведен с сохранившейся книги из библиотеки из имения "Борятино"


Экслибрис князя С. Д. Горчакова. Воспроизведен с сохранившегося издания из библиотеки С.Д. Горчакова


Оттиск печати Калужской городской библиотеки, книги из которой были в собрании научной библиотеки музея.

Только в последние годы благодаря усилиям отдела культурных ценностей Федерального агентства по культуре и кинематографии Министерства культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации встал вопрос о реальных поисках и возможности возвращения утраченных произведений из собрания музея. В связи с этим сразу же возникла проблема уточнения авторства произведений иностранных художников, утраченных во время войны. Дело в том, что в довоенный период произведения из собрания музея были недостаточно изучены. Объективно это связано с развитием искусствознания в тот период, а также с профессиональными возможностями сотрудников провинциального художественного музея, среди которых не было ни одного искусствоведа. Научными сотрудниками и директорами музея были профессиональные художники: в 1920-1921 гг. директором был B. Ф. Гнеденко, окончивший в 1911 г. Мюнхенскую академию художеств. В ноябре 1921 г. на этой должности его сменил В. Н. Левандовский (1884-1935). выпускник Петербургской академии художеств, ученик П. П. Чистякова. В 1924 г., в связи с ликвидацией самостоятельности музея, он занимает должность заведующего художественным отделом КГКМ вплоть до своей смерти в 1935 г. В 1921-1923 гг.в му-зее в должности научного сотрудника работал А. В. Фадеев (1878-1942), выпускник Строгановского художественно-промышленного училища. В 1935-1937 гг. художественный отдел возглавляет Л. Е. Межеков (1890-1965), художник, ученик В. Н. Левандовского и А. В. Фадеева. В 1937 г. заведующим художественным отделом, а с 1 августа 1939 г. — музеем становится М. М. Днепровский (1897-1983), художник, получивший искусствоведческое образование только в 1953 году. В довоенный период именно эти люди занимались изучением коллекций музея, вопросами атрибуции произведений. Степень изученности собрания определялась их знаниями и профессионализмом. Но для провинциального музея на тот период времени это был еще не худший вариант решения кадрового вопроса.

По этим причинам некоторые произведения были неправильно атрибутированы и вошли в довоенные инвентарные книги с неверными именами и неточными сюжетами. В первую очередь это касается работ иностранных художников, имена которых иногда были неправильно прочтены и вносились в инвентарные книги с искажениями. Некоторые из них оказались утраченными во время оккупации.

В инвентарной книге гравюр за 1926-1945 гг. встречаются неточности и ошибки в переводе с иностранных языков фамилий и имен граверов и авторов оригиналов, а также неточности в описании произведений, которые были установлены в ходе работы с сохранившимися гравюрами. Все это усложняет работу по восстановлению коллекции печатной графики.

Реконструкция утраченной части собрания была проведена на основе документов, сохранившихся в научном архиве музея. Это материалы по описанию экспозиции и составу фондов довоенного периода, инвентарная книга живописи и графики за 1938 г., инвентарная книга гравюр за 1926 г., акты и списки экспонатов музея, пропавших за время немецкой оккупации, несколько сохранившихся фотографий, а также путеводитель и каталог музея, изданные в 1929 г. Таким образом, опираясь на имеющиеся материалы и источники, современный уровень развития искусствознания, новые данные о жизни и творчестве русских и западноевропейских художников, удалось реконструировать утраченную часть собрания музея.

Сохранилось очень мало фотографий с утраченных работ. Большую помощь в воссоздании их изображения оказывает использование новых технологий. С помощью компьютера удалось установить изображения нескольких утраченных произведений с единственной сохранившейся фотографии части экспозиции отдела русского искусства второй половины XIX в., в частности картины В. А. Голынского «Рыбная ловля».

В ходе подготовки каталога были установлены имена некоторых авторов утраченных работ; уточнен состав произведений по национальным школам; выявлены атрибутивные данные утраченных работ (авторские подписи и надписи, особые пометки на рамах и холстах, техника, размеры). Все это поможет при идентификации утраченных произведений.

Владельческие знаки музея и инвентарные номера, простые или состоящие из числителя и знаменателя, ставились на подрамниках. Атрибутивными приметами могут быть пометки на подрамниках (если они сохранились), сделанные в музее, а именно: сокращенные владельческие знаки музея: «КХМ» с инвентарным номером или оттиск штампа «Калужский художественный музей» с инвентарным номером (фото 16), сохранившиеся остатки этикеток коллекции Н. И. Васильева. Но часто холсты срывались с подрамников. В этом случае единственными атрибутивными приметами этих произведений могут быть: размеры, материал, техника, авторские подписи,надписи на обороте холстов. На оборотной стороне произведений из коллекции Н. И. Васильева может быть оттиск его личной печати; на обороте холстов произведений живописи и графики, переданных из Москвы из ГМФ, — бумажная квитанция с оттиском печати ГМФ и номером, но иногда печать и номер ставились прямо на холст.

Важной атрибутивной приметой для произведений русской и западноевропейской оригинальной и тиражированной графики является оттиск печати Калужского губернского подотдела по делам музеев и охраны искусства на оборотной стороне листа, так как все поступления в музей осуществлялись через подотдел по делам музеев, который вывозил художественные ценности из имений Калужской губернии. Подобная печать встречается довольно часто на многих рисунках и акварелях, сохранившихся в собрании.

Акварели, гуаши, иногда и рисунки из этой коллекции имели золотую или черную рамку вокруг изображения. Все детали этого оформления оригинальной графики видны на сохранившихся в музее экземплярах.

На произведениях печатной графики на оборотной стороне гравюр стоит штамп музея с инвентарным номером. На гравюрах из коллекции князя С. Д. Горчакова на лицевой стороне (реже на оборотной) — на полях часто встречаются владельческие надписи на французском языке, исполненные чернилами или карандашом, которые видны на сохранившихся работах из этой коллекции. В надписи указано имя автора, название произведения и другие данные, уточняющие авторство работы.

На утраченных книгах, альбомах из библиотеки музея стоит оттиск штампа «Калужский художественный музей» с инвентарным номером. Атрибутивной приметой книг и альбомов из библиотеки князей Горчаковых является оттиск фамильной печати на книгах, происходивших из библиотеки имения «Борятино», и экслибрис князя С. Д. Горчакова . Подобные оттиски владельческих печатей и экслибрисов могут быть на изданиях по искусству и альбомах, происходивших из других городских и усадебных библиотек, поступивших в музей в 1918-1920-е гг.

Многие рисунки из коллекции князей Горчаковых были оформлены в паспарту из картона с тиснением по краям, с оборотной стороны оно было обклеено бумагой. На некоторых паспарту встречается маленькая сургучная печать красного цвета. Эти паспарту фирменной французской работы XIX в.

В инвентарной книге библиотеки источники происхождения книг не указаны, о них можно судить только по владельческим знакам.

Изучение довоенного собрания музея началось с составления каталога-реконструкции коллекции калужского коллекционера и мецената Н. И. Васильева, положившей начало собранию нашего музея. Из его коллекции во время оккупации было утрачено 42 живописные и графические работы. Реконструкция утраченной части коллекции живописи и рисунков из собрания князя Д. С. Горчакова проведена М. В. Зверевой.